Как и когда зародилось фанатское движение, как оно эволюционировало в современной России, и как ведут себя сейчас на трибунах типичные представители поколения П — об этом специально для «Ленты.ру» один из лидеров ультрас.

Мы — часть игры. Начало пути.

В конце 70-х годов прошлого века в столице начали появляться группы молодых людей, объединенных нетипичной для советского человека любовью к футболу. Если рядовым болельщиком поход на стадион рассматривался или как культурное мероприятие или как повод выпить, или и то, и другое сразу, то новое неформальное движение сформировало иной подход: молодые люди приходили на стадион не столько смотреть футбол, сколько максимально шумно поддерживать любимую команду. В те времена мысль о том, что фанаты — это тоже часть игры, еще не была оформлена, но уже подразумевалась.

Фанатское движение конца 70-х-начала 80-х было откровенно маргинальным. Образ такого «любителя» футбола имел сложившееся реноме, говоря словами легендарного Майка Науменко: «Он небрежно одет, плохо выбрит и, к тому же, заметно пьян». Вместе с тем именно фанаты привнесли совершенно новое для советского спорта явление — поддержку своей команды на выезде, в чужом городе. Путешествие за свои деньги по такому ничтожному поводу воспринималось обывателями как чудачество и «зажратость» жителей Москвы и Ленинграда, которые и открыли новые горизонты боления. Фанатов не принимали ни футбольные власти, ни футболисты, ни тренеры. Так, на встрече, посвященной чемпионству «Зенита» в 1984 году, тренер ленинградцев Юрий Морозов очень нелицеприятно высказался прямо в микрофон об этих «хулиганах», позорящих звание комсомольца. Но группы молодых людей с флагами, барабанами, шарфами и трубами все же стали неотъемлемой частью футбола.

В самом начале этой истории сосуществование фанатов разных команд было относительно мирным. Нет, любой выезд сопровождался проблемами: от риска загреметь в милицию и вытрезвитель, до встречи с местными гопниками, для которых иногородние туристы-неформалы были конвенционной целью. Накладывались еще и национальные вопросы: в Киеве могли «принять» москвичей, те в свою очередь проявляли ответное «гостеприимство» к украинским собратьям, в Каунасе выехавших на «Жальгирис» встречали «кармелиты», даже в драке бурчащие что-то про «оккупантов». Но уже к середине 80-х начинают оформляться именно фанатские противостояния, основанные уже не только на национальных или местечковых факторах, а на принадлежности «суппортеров» к конкретным клубам.

В Москве традиционная вражда между ЦСКА и «Спартаком» полыхнула уже в открытую, обозначили свой градус ненависти фанаты того же «Спартака» и киевского «Динамо». Ленинградский «Зенит» долгое время оставался в стороне от этой кипучей жизни, его фанатов более-менее по-доброму принимали даже в Литве, а с «Днепром», относящимся к тому же ведомству, что и зенитовцы, сложилась чуть ли не дружба.

Но о каких-то серьезных проблемах с фанатами тогда речи не шло, хотя в то же время в Европе бушевали настоящие войны. Английские хулиганы прибирали к рукам имидж самых отмороженных негодяев, оспаривая этот титул у итальянских «тиффози». В СССР же все по-прежнему было тихо. Помимо «футбольного бунта» в Ленинграде датированного аж 1957 годом и вспомнить нечего. Все же уважение к «дяде Степе» в серой форме было в крови даже у самого завзятого фаната — одного милиционера хватало, чтобы утихомирить целую трибуну.

Войсковые операции большой войны

Все изменилось с распадом Союза. Настало странное время, когда одна система ценностей была смолота в порошок, а на смену ей ничего внятного предложено не было. Разгул насилия на улицах не мог не перекинуться на стадионы.

Именно в 90-е поход на трибуну стал подразумевать участие в жестокой драке: с фанатами другой команды или с милицией. Ни власти, ни руководство клубов и всего российского футбола оказались не готовы к изменившимся реалиям, и проблему пытались решить всем понятным в то время способом — насилием. Футбольные матчи стали приравниваться к общевойсковым операциям, именно так их и воспринимали те, кто должен был обеспечивать порядок. По воспоминаниям одного из уважаемых фанатов, в свое время он стал свидетелем интересного разговора двух омоновцев, рассуждавших том, что боевые еще не заплатили, зато на футболе премия тоже ничего, так еще и в ответ не стреляют…

Попытка задавить фанатское движение ОМОНом оказалась столь же действенной, как тушение пожара керосином. Фанаты к тому времени стали мощным потоком, перекрыть который даже каменной плотиной было уже нельзя. Именно тогда в середине 90-х и были заложены главные проблемы российского фанатизма: на тот момент смыслом жизни фаната стали даже не драки с оппонентами, а противостояние с милицией. Засветить с трибуны креслом по шлему «космонавта» — вот что было бесценно.

Подогревало этот спорт и отсутствие внятного наказания: ни средств наблюдения и фиксации, ни желания разбираться и выискивать виноватых у правоохранительных органов не было. Участники этих противостояний удовлетворялись видимыми результатами — разбитыми головами и разрушенными стадионами, а пожарная машина, поливающая трибуну из шланга в мороз, стала явлением обыденным.

Российские фанаты 90-х смотрели на Англию 80-х, о поддержке команды говорилось во вторую очередь. Доходило даже до того, что «ультрас» стали противопоставляться «хулз». То есть те, кто видит смысл в ярком болении в любой ситуации, тем, для кого важнее драки и беспорядки.

Добром это закончиться не могло. В Москве линии фронта оформились быстро: ЦСКА и «Динамо» против «Спартака». Отдельный чемпионат устроили фаны «Торпедо» и «Локомотива», чья малочисленность компенсировалась порой запредельной жестокостью. Кроме того, с отделением Украины и, соответственно, киевского «Динамо», столичным фанам нужен был внешний враг, потому как вариться в московском компоте становилось скучно. И в 1997 году произошел «Щелчок» — засада хулиганов «красно-белых» на болельщиков «Зенита» на Щелковском шоссе. Петербуржцы, до того только читавшие об «околофутболе», впервые столкнулись с организованным «прыжком» и использованием подручных средств в виде арматуры. По итогам драки несколько десятков гостей попало в больницу, а Петербург получил злейшего врага и начал формирование своих боевых отрядов.

Сейчас это кажется невозможным, но в середине 80-х фанаты «Спартака» и «Зенита» не просто дружили — даже заключали договор о дружбе и сотрудничестве против «коней» за «окончательную ликвидацию их подлой организации».

Следующий эпизод тоже был связан с «Зенитом». После поражения от «сине-бело-голубых» в финале Кубка России 1999 года фанаты московского «Динамо» приехали в Петербург с целью взять реванш вне стадиона. На углу Большого проспекта и проспекта Добролюбова, рядом со стадионом, «хулз» «бело-голубых» кинулись на болельщиков хозяев и простых прохожих. Заранее были припасены «аргументы»: арматура, дубинки. Итогом этого нападения стала смерть 15-летнего Виталия Петухова, впервые в жизни решившего сходить на футбол. Хотя милиция пыталась списать это на последствия астмы, факты были непреклонны: подросток, сам занимавшийся спортом, погиб вследствие травмы спины, причиненной ударом железного прута. В следующем же выпуске фэнзина — фанатского журнала — динамовцы с пафосом заявили, что они первыми пролили кровь на алтарь российского футбола. Удивительно, но тот случай ничего не изменил в отношении государственных и футбольных властей к проблеме. Все сделали вид, будто ничего и не произошло.

Перфомансы вместо драк

Именно тогда, наверное, впервые в истории российского футбола президент «Зенита» Виталий Мутко попытался направить энергию излишне активной части болельщиков в мирное русло: на «Петровском» начали устраивать перформансы, пусть поначалу наивные с сегодняшних высот, но это была первая попытка нащупать верное направление к выходу из тупика. Что не помешало произойти одному из самых ярких случаев все на том же бывшем стадионе им. Ленина: когда фанаты ЦСКА, увидевшие как ультрас хозяев на противоположной трибуне увлеченно бьются с ОМОНом, решили, что им тоже хочется, и устроили такую войну, которая вылилась в первый в истории российского футбола матч без зрителей: контрольно-дисциплинарный комитет Российского футбольного союза наказал тогда именно «Зенит» за поведение болельщиков гостей. Впрочем, далеко не в последний раз.

Однако для того, чтобы о необходимости срочных реформ заговорили всерьез, понадобился шухер в самом центре столицы. Поражение сборной России от сборной Японии на ЧМ-2002 обернулось погромом на Манежной площади. Вид из окон Кремля на беснующихся подростков вызвал вопрос у хозяев тамошних кабинетов: а это что вообще такое? Разобраться!

Попытка выполнить приказ привычными методами обернулась предсказуемым провалом, хотя количество милиции на стадионах порой превышало все разумные пределы: в Ростове, например, одно время перемежали приезжих болельщиков сотрудниками правоохранительных органов: ряд фанатов — ряд «срочников» ВВ. Смотрелось это дико. Польский инспектор на игре Кубка УЕФА в одном из российских городов на предматчевом совещании обратил внимание на число «3000» в протоколе. «Это что?» − спросил он. Объяснили, что количество милиционеров и солдат внутренних войск. «У вас тут что — война?», − в полном обалдении спросил поляк. На следующем матче милиции меньше не стало, но в протоколе написали «300».

Но «сытые» нулевые постепенно вытесняли беспредел 90-х, и это не могло не сказаться и на фанатском движении. Герои битв прошлого постепенно взрослели, кто-то терял или наоборот находил себя в повседневной жизни, кто-то уходил в бизнес, кто-то, оставаясь «в теме», переходил на «руководящую» работу. Но в любом случае отец двоих детей, имеющий хорошую работу и приличную зарплату, уже с меньшим энтузиазмом будет махать кулаками и подставлять голову под кусок арматуры. А новое поколение фанатов воспитывалось все же в иных реалиях, где за удар в лицо полицейскому можно и срок получить. К тому же в работу с болельщиками, наконец-то, включились клубы.

Вне политики, вне манипуляций

Не можешь запретить — возглавь. Этот принцип поняли в первую очередь в Москве и Петербурге, и отношения руководства клубов и фанатов постепенно начали выходить на совершенно иной уровень. Не без перекосов, но все же. Российский футбол, чтобы кто ни говорил, начал свой тяжелый путь перестроения на коммерческие рельсы. Говорить же о коммерции там, где летают кресла и полицейские дубинки, не приходилось.

Что нужно клубу? Чтобы болельщики приходили на стадион, покупали футболки и шарфы, нехитрые закуски и — получали удовольствие. В обеих столицах, прежде всего, сделали две вещи: убрали непосредственно из чаш стадионов полицию и перестали препятствовать фанатскому перформансу (а порой и начали его финансировать). Трибуны стали превращаться в часть зрелища, давая картинку, повышая накал эмоций вполне безопасным способом. Яркие шоу пришлись по вкусу всем: и бродкастерам, и рядовым болельщикам. Естественно, проблемы в один момент не решились: слишком тяжел оказался шлейф лихих времен, плюс приход в Премьер-Лигу кавказских клубов с их «особенным» домашним фанатизмом не способствовал окончательному усмирению ультрас, но грандиозные побоища все больше становились ностальгическими воспоминаниями из серии «вот раньше было время…»

Пожалуй, последний громкий случай произошел в 2010 году — беспорядки на Манежной площади, вызванные убийством болельщика московского «Спартака» Егора Свиридова. В резонансное дело вмешался премьер Владимир Путин, — он лично встретился с футбольными фанатами. Власть недвусмысленно продемонстрировала, что готова договариваться со всеми околофутбольными движениями, но экстремизма не потерпит. Тогда, помнится, ВВП выразил беспокойство, что к фанатскому движению стали «примазываться и ставить его под свой контроль различные деструктивные элементы». «И делают они это не для спорта, не для развития фан-движения — делают исключительно в своих узких, корыстных политических целях именно для того, чтобы ослабить страну, раскачать ее. А потом в этих условиях во все воронье горло заорать, что только они могут спасти великую Россию. Если мы с вами допустим такое — это будет катастрофой. Я знаю, что фан-движение всегда отличалось своей независимостью — независимостью от власти, независимостью от любых политических движений. Я хочу обратиться к вам с настоятельным призывом не допустить того, чтобы вас кто-то поставил под контроль и начал бы вами манипулировать», — увещевал молодежь Путин. Похоже, его слова возымели действие на лидеров фан-движения.

Попытки самоидентификации

За последние 15 лет многое изменилось. Беспорядки на трибунах постепенно уходят в прошлое, тем более что средства идентификации становятся все совершеннее. Драки никуда не делись, но изменился их формат: все чаще по предварительной договоренности в тихих местах подальше от стадионов и полиции. Своеобразный спорт с элементами жесткого экстрима.

Сегодня футбольный фанатизм — это такое же социальное явление, как условный клуб любителей классической музыки. Это субкультура со своими традициями и историей, которая развивалась в тех же условиях, в которых жила и вся страна: от необузданной жестокости и дикой вольницы до встраивания в общественную систему и мучительных попыток самоидентификации. Про ультрас придумано множество мифов, хотя большинство из них — из разряда городских легенд.

Главная проблема фанатов сегодня — это переход движения из одного агрегатного состояния в новое, отсюда и рецидивы давешних проблем, каждый из которых раздувается СМИ до тучного слона, страдающего одышкой. Ведь еще вчера была полная анархия и безнаказанность, а сегодня тебя загоняют в рамки. И пусть молодой ультрас не мог громить трибуны в Нижнем Новгороде, но он знает о том, как оно было тогда. И видит пример Англии, где в непреклонной борьбе с хулиганами власти полностью разрушили культуру фанатизма, превратив игру миллионов в театральное зрелище для пафосных толстосумов. Видя это, российские фанаты из последних сил сопротивляются насаждаемой усредненности и полной коммерциализации футбола. Отсюда и наивные лозунги: «Against modern football», «Стратегия 12» и прочие проявления «старых добрых времен».

Сейчас происходит окончательная кристаллизация взаимоотношений футбольных властей и ультрас: проект Всероссийского объединения болельщиков оказался не вполне удачным, но подобная структура в любом случае необходима. Должен быть найден компромисс. Фанатам уже дали понять, что стадион — это такая же территория Российской Федерации, а не зона, свободная от законов. Но и все остальные стороны должны осознать, что ультрас — это те же граждане страны, которые не являются преступниками только потому, что активно поддерживают свою команду.

Так что большой футбол продолжается! Тем более, что фанатскую Россию в 2018 году ожидает грандиозное футбольное пиршество в виде Чемпионата мира.