Дмитрий Рыжеволов
33 года, гвардии майор. В 2003 году окончил Краснодарский военный авиационный институт. Летчик 1-го класса. Общий налет 980 часов. Служит в авиационной группе высшего пилотажа «Стрижи» с 2010 года. В основном летном составе «Стрижей» — с 2013 года. Место в строю — правый внутренний ведомый.
Каждый мальчишка в нашей стране знает, кто такие «Стрижи» и «Русские витязи». Они — элита российских ВВС, кульминация любого военного парада и авиашоу. С гвардии майором Дмитрием Рыжеволовым мы беседуем в штабной комнате пилотажной группы. Она же, по совместительству, импровизированный музей — на стенах яркие исторические фотографии «Стрижей». Майор угощает кофе. Полеты на сегодня отменены, значит, есть время спокойно поговорить. Впрочем, в разговор то и дело вмешиваются сослуживцы. Шутки-прибаутки. Пилоты неспешно обсуждают с недавно назначенным командиром группы Максимом Мусатовым текущие вопросы службы, быта. У военных летчиков и на земле есть свои гражданские заботы.
«Лента.ру»: Дмитрий, а у вас с чего все началось? Семейное?
Дмитрий Рыжеволов: Отец летал бортовым техником на ЯК-40 в «Аэрофлоте». Брат, который старше меня на семь лет, был военным летчиком. Они-то и служили для меня конкретными примерами. В 1986 году из Днепропетровска мы переехали на историческую родину моих родителей в Краснодарский край, в Тихорецк. Там родители и остались.
Тихорецк — маленький город, но там есть военный аэродром. С пяти лет отец брал с собой, и уже тогда взлетающие и садящиеся самолеты производили на меня огромное впечатление. Брат заканчивал Высшее военное авиационное училище в Армавире, а в Тихорецке служил летчиком-инструктором. В училище я поступил сразу после школы, присягу принимал в свой день рождения уже в 17 лет.
А вы где учились на военного летчика?
Там же, где и брат, — в Армавире. Хотя по документам я выпускник Краснодарского военного авиационного института — это было время реформы военной учебной системы. Училище свое я запомнил. Первый раз, и надолго, уехал от родителей. Попал в казарму.
Летная практика начиналась у нас с третьего курса. Полгода — теория, полгода — полеты. В небе — с 2001 года. У нас было три летных раздела. Первый летал в Тихорецке. Второй — в Майкопе. Тогда мы летали на Л-39, до недавнего времени это был единственный и основной учебный самолет в ВВС.
Сейчас в полки приходят ЯК-130. Это уже совсем другая машина, мне на ней в Борисоглебске удалось полетать. Отличный самолет — повезло будущим летчикам, которые сядут за его штурвал. А на пятом курсе уже летал на МиГ-29. После выпуска попал в Ростовскую область, в город Зерноград. За семь лет дослужился до должности заместителя командира эскадрильи.
В таком молодом возрасте и уже заместитель командира эскадрильи? Там, наверное, много ваших сверстников служило?
Нет. В основном это были заслуженные пилоты, орденоносцы, афганцы. Было у кого перенимать опыт, не только летный, но и жизненный.
Подходим к самому главному: как вы здесь оказались? В «Стрижи» с улицы не берут.
Меня всегда интересовала пилотажная подготовка. Но у многих пилотов бытует мнение, что попасть в Кубинку, где базируются «Стрижи», нереально. Я тоже так думал, и особо не надеялся. Повезло, что здесь на тот момент служил мой однополчанин по Зернограду, Денис Кузнецов. Он меня хорошо знал, позвонил и предложил попробовать. Вызвали меня телеграммой на «смотрины».
Они проходят в форме экзамена. Сначала было теоретическое импровизированное собеседование, — билеты никто тянуть не заставлял. Командир эскадрильи, замкомэска и штурман — костяк группы, по очереди задавали мне вопросы, включая каверзные. По аэродинамике, конструкции самолета, двигателя. Потом проверка на переносимость физических нагрузок. И контрольный полет! Проверяется уровень подготовки летчика, смотрят, как он пилотирует. В этом полете не нужно никого удивлять — достаточно показать, что ты можешь. Если в своем летном полку пилот достиг уровня «сложного пилотажа на средней высоте», он должен пролететь на экзамене «сложный пилотаж на средней высоте». После этого делаются соответствующие выводы: может ли летчик стать «Стрижом».
Погоды в тот момент не было, полеты отменялись несколько дней подряд, и командование Центра приняло простое и мудрое решение. Позвонили в часть, где я служил, и задали моим командирам все необходимые вопросы.
Летчик летчику априори верит. Поверили на слово и моим старшим пилотам.
Всех пилотов «Стрижей» знают поименно. Кто сейчас входит в вашу группу?
В данный момент у нас пять пилотов в основной группе и два летчика, которые готовятся по программе пилотажной подготовки. Чтобы приступить к этой программе к летчику предъявляются определенные требования. Он должен уметь летать «сложный пилотаж на малой высоте в паре», «сложный одиночный пилотаж на малой высоте». Потом он приступает к «высшему одиночному пилотажу» и только после этого может начинать полеты по программе «высшего пилотажа в группе».
В вашей пилотажной группе, наверное, важны не только летные качества, какой-то микроклимат должен быть создан? Я смотрю, здесь очень доброжелательная атмосфера. Может, сюда набирают и по каким-то личностным качествам?
Я сам в «Стрижи» людей не отбирал, а как меня отбирали, не спрашивал. На мой взгляд, летный коллектив немного отличается от других.
Почему?
У нас, летчиков, шутки своеобразные. (Смеется)
«Стрижи» летают на показах вместе с «Русскими витязями». В чем особенность таких полетов?
Чем крупнее группа, тем плавнее пилотаж. Тем более, когда в одном строю стоят разнотипные самолеты. Различается и техника пилотирования. По-разному ведут себя «миги» и «сушки» в разных скоростных параметрах. Ведущий нашей объединенной группы, летчик Су-27, полковник Алексеев Андрей Анатольевич. Остальные «Русские витязи» стоят ведомыми за своим типом самолета, МиГи-29 «Стрижей» стоят за чужим для себя типом самолетов. В этом особенности! Но эта махина из девяти самолетов в небе смотрится грандиозно.
А если «Стрижи» летят от «Русских Витязей» отдельно?
Законченный строй отдельной группой — это «шестерка» самолетов. Он динамичнее, чем «девятка». Самый динамичный — это ромб из четырех «мигов».
В «шестерке», на мой взгляд, самое сложное место у крайних ведомых. Если ведущий вращает свой самолет вокруг продольной оси, то крайним нужно вращать свои машины вокруг его же оси. Начинают действовать центробежные силы, самолет пытается выйти из пилотажного строя, и его нужно удерживать.
Я часто бываю на авиашоу, наблюдаю не только за русскими пилотажными группами, но и смотрю за работой иностранных летчиков. В чем наши фишки? Чего никто кроме нас не делает?
Если брать «девятку», то никто в мире в строю из разнотипных самолетов не делает «бочку». А, в принципе, в групповом пилотаже все фигуры давно придуманы. Если говорить образно, пилотажные фигуры — это ноты, а сам пилотаж — музыка. Необходимо правильно сложить эти фигуры, чтобы людям было приятно смотреть на шоу.
А от иностранцев мы отличаемся, наверное, тем, что можем летать в любых условиях. Потому что мы русские! Естественно, никто из нас не будет рисковать ради риска. На любом авиашоу мы в ответе не столько за себя, сколько за тех людей, которые пришли на нас посмотреть. Многие нас спрашивают, насколько все это безопасно? По технике безопасности полетов целые тома написаны. Все риски учитываются, бояться не надо. Единственное, чего мы не рекомендуем, так это приходить на авиашоу с грудничками. Те, кто идут туда первый раз, не очень понимают, что это за зрелище.
А у вас по ходу службы были экстремальные случаи? Из которых приходилось выкручиваться?
Вы должны понимать: летчики народ суеверный. (Смеется) Если я скажу, что не было, то может произойти в любой момент. Мы о таких вещах стараемся не говорить. А то, что было, не стоит внимания. Суеверия у нас такие же, как у обычных людей — прохождение под лестницами, перебегание черных кошек, — плюс, пилоты очень не любят фотографироваться перед полетом. А на показах часто бывает, что гости, знакомые об этом просят. Вроде, и отказать неудобно, а на душе кошки скребут. Это одна из конкретных нехороших летных примет. Но если уж сфотографировался перед полетом, и на летной смене начались какие-то нестыковки, все будет однозначно списываться на это.
Вы начали служить в ВВС в конце 90-х. Можете сравнить армию нынешнюю и ту — пятнадцатилетней давности?
Я бы даже хотел это отметить. В соцсетях проскальзывает, мол, в вооруженные силы идут за ранней пенсией, за деньгами. Да, нам реально стали платить более-менее достойную зарплату. За всю армию говорить не готов, могу сказать за летчиков.
Летчик — это такое существо, что если денег ему вообще не платить, курсанты все равно будут поступать в летные училища. Другой вопрос: долго ли они потом прослужат, когда появится семья, дети.
Когда я поступал в училище в 98-м году, видел, как живет мой брат-офицер. Тогда денег не платили вообще. Помню, семь месяцев он не получал зарплату. Будучи взрослым мужиком, был вынужден жить с родителями. К нам домой приходили его сослуживцы покушать — у родителей было свое подсобное хозяйство. Брат меня даже отговаривал от службы в армии. И, тем не менее, я поступил в училище. Я не думал о быте. Мне хотелось быть пилотом!
Основа основ для летчика — это полеты, если летчик не летает, тогда есть ли смысл его пребывания в профессии? Если брать наше время, то налеты у авиаторов увеличились в разы. Лейтенанты, выпускники 2014-го года, налетали по 120 часов. Для летчика-истребителя — это очень много. Раньше в каждом полку стремились, чтобы каждый летчик налетал хотя бы 20 часов. Все крутилось вокруг этой пресловутой цифры, потому что от нее зависела его выслуга.
Сейчас уровень подготовки молодых пилотов намного выше, за год они успевают сделать то, чего раньше мы достигали за пять лет. Большинство из них — полноценные летчики-истребители.
У меня много поводов для гордости. Да и жизнь стала достойнее. Я могу позволить откладывать деньги для семьи.
Большая семья?
Жена, дочка, которой четыре годика. Супруга — воспитатель детского сада, куда мы и определили свою дочь. Живу неподалеку от аэродрома в служебной двухкомнатной квартире.
Удается бывать с ними?
Удается, но хотелось бы почаще. Особенно в этом году было много командировок. Но если их не будет, зачем тогда «Стрижи» и «Русские витязи»? Нам же надо показывать силу русского оружия, пилотажные возможности российской авиации и наших пилотов!
Многие военные, эксперты говорят, что с приходом нового Министра обороны ситуация изменилась? Вы это чувствуете?
Я летчик. Со своей колокольни могу только судить. То, что у нас стало много показов, — для меня это ключевой момент.
Вам удалось с ним пообщаться?
С Сергеем Кужугетовичем встречался. После прошлогоднего МАКСа все пилотажные российские группы делали вместе с ним общую фотографию. Верховного главнокомандующего Владимира Путина лично не видел, но знаю, что нас он видел точно! (Смеется)
Нет ли опасений, что в России возникнут сложности, в связи с введенными против нас санкциями?
Это не сложности. Все переживем. У нас большая страна! Сможем наладить и внутренний рынок. Да и вряд ли эти сложности коснутся простого человека. А чувствовать за своей спиной силу своего государства важно каждому из нас!
