Оксана Шевалье — единственная в Москве женщина-водолаз, профессиональный спасатель. Три года назад она, педагог по первому и юрист по второму образованию, после многочисленных испытаний была принята в МГПСС — Московскую городскую поисково-спасательную службу МЧС. Суровые мужчины не устояли перед напором и приняли яркую представительницу поколения П на эту работу «в порядке исключения». И никто за все время не пожалел о таком решении.
«Лента.ру»: Оксана, просятся сразу два вопроса — про профессию и про фамилию. С чего начнем?
Оксана Шевалье: В принципе, ничего необычного ни в том, ни в другом. Фамилию я взяла своей прабабушки. У нее были польско-французские корни. Я успела с ней пообщаться совсем немного, запомнила лишь, что она была замужем за русским офицером, родила дочь — мою бабушку. Потом мировая война, революция — все полетело в тартарары. Прадед погиб, а прабабушка за свою девичью фамилию, которая в переводе с французского означает «рыцарь», 17 лет отсидела в лагерях. Вот в память о ней я и поменяла фамилию. Была Шевченко, стала Шевалье. Но ШОК остался — это аббревиатура от Шевалье Оксана Константиновна.
В нашем роду были и другие громкие фамилии. Дедушка, Мучкин Игорь Николаевич, прошел войну с 1943 года. Он у нас герой — одним из первых ворвался в апреле 1945-го в Берлин. Дед был танкистом, тогда его послали в тыл за соляркой для танков их бригады. Возвращаясь назад, он перепутал улицы и выехал практически к рейхстагу, там и принял бой в ожидании основных сил. Уже в мирное время дедушка занимал должность заведующего финансовым отделом павлодарского обкома партии в Казахстане. Его жизненный пример научил меня достигать поставленной в жизни цели. А вот дядя, Михаил Иванович Калинин, моряк, капитан дальнего плавания, организовал в Москве судоходную компанию, куда и меня переманил в свое время.
Пока ни одного намека на вашу нынешнюю профессию водолаза-спасателя...
Папа у меня был военным, мама — педагог, причем потомственный, у нее все по женской линии были учителями. И после восьмого класса, пытаясь добиться самостоятельности, я пошла с благословения бабушки в педагогическое училище. Потом даже два года проработала в школе. При этом понимала, что это вовсе не мое. И тут дядя позвал в Москву, в судоходную кампанию — он строил такой семейный бизнес, брал на работу большей частью родственников. Он сказал, что нужен юрист и я поступила на заочный в юридический, продолжая работать. Было откровенно скучно, хотелось самостоятельности. При моем активном характере приходилось заниматься судебной практикой, которая требует, помимо прочего, усидчивости и терпения, а меня мутило от бесконечного сидения в очередях в ожидании заседаний. Многие дела годами тянулись.
Точкой принятия решения стало одно дело о разводе. Ответчиком был генерал, заслуженный и весьма обеспеченный человек, истцом — его молодая жена, которая прожила с ним два года и хотела получить половину имущества. Чисто по-женски я была на ее стороне, а по-человечески — на стороне генерала. Эта дилемма меня доканала. В общем, ушла из этой профессии.
К тому времени я уже занималась в школе каскадеров. Именно там была моя жизнь, там я чувствовала себя как рыба в воде, хотя подводное плавание было лишь одной из шестнадцати дисциплин, которые преподавались в школе. Увлеклась стрельбой, прыжками с парашютом, боевыми единоборствами, альпинизмом. Помогло и спортивное прошлое, ведь я профессионально занималась акробатикой и в 14 лет стала мастером спорта. На каскадерских курсах альпинизм преподавали ребята из МЧС, вот от них я и узнала, что есть такие поисково-спасательные станции, где мои навыки могут пригодиться. Да и такая работа была мне по душе, тем более, что я аттестовалась на профессионального спасателя.
С такой подготовкой сразу взяли в штат?
Нет, конечно! Мое желание восприняли как некую прихоть, этакое развлечение. Мужчины не могли сложить в голове пазл, в котором моя роль была, в их понимании, явно лишней и ненужной. Приходилось заниматься волонтерской работой на добровольных началах, но это уже было частью моей жизни, ступенькой к намеченной цели. А тут еще и тяжелейшая травма случилась во время парашютных прыжков.
Неудачно приземлились?
Более чем неудачно. Это был десятый по счету прыжок. Вроде чувствуешь, что уже что-то умеешь, но опыта на самом деле не хватает. Прыгала на «драгоне» — это скоростной и высокочувствительный парашют. При приближении к земле не успела вовремя развернуться против ветра, стала совершать этот маневр, когда высота была уже менее ста метров, что категорически запрещено. В общем, припечатало так, что казалось, костей не соберут. Врачи вытащили, заштопали, металлическая пластина до сих пор в шее стоит. И категорически запретили не то что прыгать, вообще все физические нагрузки запретили. Сказали: «Год вообще не напрягаться». Я выполнила это требование, но на следующий день, когда закончилось это ограничение, пошла и... совершила прыжок. Все прошло более чем успешно, и после этого я еще 16 раз прыгнула. Правда, теперь ошибок не допускаю — небо их не прощает.
Можно даже не спрашивать о том, что вы решили отказаться от профессии спасателя.
Конечно не отказалась! И меня приняли, правда, посадили вначале в офисе — в отдел капитального строительства. Не об этом мечталось — хотелось настоящего дела. Мне ведь еще с детства приходилось спасать людей. Однажды на Иртыше детей из воды вытаскивала. А тут канцелярская работа. Но — стерпела, понимала, что и это нужно пройти. Продолжала заниматься волонтерской работой, в выходные помогала спасателям. И мои неприступные мужчины, оценив все навыки, сдались. Мой наставник и учитель, замначальника по водолазной работе, Николай Иванович Козлов махнул рукой: «Ладно, под мою ответственность!»
Дело в том, что по закону о материнстве женщинам нельзя получать физические нагрузки — кажется, там десять килограммов в час можно переносить. А водолазный костюм, так называемый «трехболтовый», весит за 70 кг. Там только на каждой ноге по семь килограммов утяжелителей, на груди свинцовая пластина на 15 тянет, медный щлем тяжеленный. Во всем этом мне приходилось работать под водой, потому что водолаз без подобных навыков не может считаться профессионалом. Но сейчас баллон с кислородом, самая тяжелая часть оборудования, весит всего 7 кило, так что нормы не нарушаются.
Вообще тяжелая у вас работа? Устаете?
Работа у меня любимая — как от нее можно уставать? Смена длится с 9 утра и до следующего утра — 24 часа. Потом 3 дня выходных. Но в летний сезон, когда работы много, я просто живу на станции, помогаю ребятам. Забираю из дома Ромку (йоркширский терьер, 11 лет от роду) и перебираюсь в Строгино. У меня участок — 12 километров Строгинской поймы. Весь день на воде, на берег — только перекусить да чайку попить. А так, на гидроцикле курсирую — смотрю, чтобы не люди не заплывали в судоходную зону, ну и помощь при необходимости оказываю. В летний период больше всего проблем с разогретыми спиртным купальщиками — норовят рекорды по заплыву устанавливать. Зимняя беда — рыбаки, которые готовы даже по тонкому льду лунки бурить. Так что большая часть работы уходит на профилактику, ведь самое главное в нашем деле — это предотвратить беду. На спасение тонущих уходят минуты — летом откачать ушедшего под воду человека можно спустя 5-7 минут, зимой, в холодной воде, даже через 20 минут еще шанс остается. Но ведь нужно еще успеть до утонувшего добраться. Вытащить. Водолазное снаряжение при работе на гидроцикле использовать не допускается — вся надежда на задержку дыхания. Я могу пробыть под водой две минуты — этого достаточно, чтобы нырнуть на 5-6 метров, найти тело и поднять его на поверхность.
Поначалу приходилось показывать, что я не слабее мужчин и способна точно так же выполнять работу спасателя. Однажды, когда я при своих пятидесяти килограммах веса вытащила восьмидесятикилограммового мужика — коллеги зауважали. А еще у меня больше выдержки, да и кислорода из баллона я расходую меньше своих напарников, там где мне хватает одного баллона, у них уходит по три.
Памятны времена, когда у спасателей был только спасательный круг, «матюгальник» и вечная нехватка бензина. Что-то изменилось в техническом плане?
Конечно изменилось. За 10-15 лет у нас появилась современная техника, средства спасения. Денег на это не жалеют, обеспеченность на самом высоком уровне. В последние годы пришло понимание того, что спасение на водах — такая же ответственная миссия, как и любая другая деятельность МЧС. Мы и сами совершенствуем методы спасения на воде. Сейчас вот внедряем плотики. Казалось бы мелочь, которая давно используется во всем мире, но у нас раньше этого не было. Плотик — это такая конструкция из полиуритана, которая крепится к гидроциклу. Повышает устойчивость, позволяет транспортировать до 5 человек. Я специально ездила на курсы в Италию, чтобы пройти подготовку по его использованию. Следующим летом такими плотиками будут оснащены все спасатели.
Мне кажется, что изменения в нашей службы продиктованы с самого верха. И бывшим министром МЧС Сергеем Шойгу, и президентом Владимиром Путиным. Мы являемся частью системы по обеспечению безопасности людей. И эта техническая обеспеченность позволяет использовать московских спасателей в других регионах страны, где произошли чрезвычайные ситуации. Последний раз мы вылетали на Дальний Восток, чтобы помогать ликвидировать последствия наводнения. До этого выезжали в Крымск. Мы смогли оказать реальную помощь — и за счет технической оснащенности, и за счет профессионализма, который показали мои коллеги.
Как готовят водолазов-спасателей?
Получить аттестацию, на самом деле, это только первый этап подготовки. Потом идут постоянные тренировки. Есть определенный график погружений — либо в бассейне, либо на открытой воде. Зимой — под лед. Отрабатываем различные ситуации — спасение человека, подъем автомобиля или затонувшего судна. Здесь важны любые мелочи. Мои коллеги недавно скинулись и купили старую машину. Ее затопили и стали использовать как учебный тренажер — как двери открыть, как тело извлечь, как строповать перед открытием. Подобные тренировки проходят и в специализированном учебном центре, но ребята понимают, что лишняя практика не помешает, так что отрабатывают навыки и в «домашних» условиях. Знаете чем отличается дайвер от водолаза? Первый — это любитель, который погружается ради удовольствия, второй — человек, который работает под водой.
Что приходится делать водолазу?
Героики в нашей профессии не так уж и много. Спасти тонущего — важная составляющая, но случается это нечасто. Здесь больше внимания уделяется именно профилактике. Зимой рыбаки будто специально забираются в самые труднодоступные места, лишают себя шансов на спасение, приходится лишь находить и поднимать тела. Часто мы занимаемся чисткой речного дня — в Москва-реке чего только не найдешь! Даже сейфы попадаются. Много утонувших автомобилей, бытового мусора. А у водолазов есть такая примета, что после погружения нужно обязательно что-то поднять — пусть даже ракушку найдешь, покажешь, значит, не зря потратил время.
Профессия водолаза — это пик карьеры? Или еще о чем-то мечтается?
Я хочу стать инструктором по дайвингу. Хорошим инструктором, чтобы правильно учить людей этому делу. Для этого нужны часы погружений, обучение. Подобный диплом можно в наше время купить, освоить азы, но остаться при этом непрофессионалом. Мне кажется, что это неправильно. А я уже близка к своей цели — обязательно стану инструктором. И мне не будет стыдно за свою работу.
