В обществе, которое привыкло ни за что не отвечать, очень важно научить детей ответственности и дать им возможность поучаствовать в настоящем деле. Разносторонне развитые и активные дети, которые не боятся работы, будут менять жизнь — сначала на уровне школы, затем на уровне страны. Демьян Кудрявцев, основатель коммуникационного агентства «Ясно» и член совета директоров компании «Страна детей», рассказал проекту «Время детское», зачем дети должны работать больше взрослых, зачем обществу вкладывать силы в воспитание подростков и почему лагерь «Село» можно назвать просветительской утопией.
О том, почему важно воспринимать детей всерьез
Дети, мне кажется, хотят быть частью большой настоящей истории. Когда юная советская власть была реальным проектом по преобразованию страны и мира, дети в пионеры шли не по приказу, а по желанию. Само создание лагеря [«Село»] уже три года показывает, что детям нравится быть его сооснователями. Это очень важно: дети видят, что есть взрослые, которые что-то готовы делать по-настоящему — не распределять бюджеты, не воровать, не сачковать, а работать для них и вместе с ними.
О чем на самом деле идет речь? Об очередной попытке создания в России большой просветительской утопии. Она должна предлагать вызовы, на которые русские дети, как мы знаем по предыдущим попыткам, реагируют очень положительно: вовлеченность и практически стопроцентная загрузка. Ребенок должен работать больше, чем взрослый, а не меньше — поскольку его душа и силы постоянно растут. Это как теремок — чем больше зверей залезает, тем больше он становится. В этом смысле лагерь как обустройство какого-то нового способа жить, придуманного не только для детей, но и ими самими, принципиально их меняет.
Дети должны понимать, что они — полные выгодоприобретатели того, что делают. Все, что нужно ребенку, — чтобы его восприняли всерьез. Он видит, что все делается на его глазах и с ним: не «посмотри фильм», а «сними кино» или «помоги решить, где мы поставим палатки». А завтра не палатки, а дворцы и небоскребы. В ситуации, когда никто ни за что не отвечает, когда все общество исторически заточено под то, что придет Путин, дядя, царь, бог, волшебник в голубом вертолете и все сделает — это самое важное, что может произойти с ребенком.
Об автографе Райкина
Об обособлении как способе изменить реальность
В лагере интересно не столько образование, сколько преобразование. Изменение поколения и пространства. Я считаю, что в России практически ничего невозможно переделать — здесь переделка занимает больше сил, чем создание чего-нибудь с нуля, но очень мало кто делает и то, и другое. Но почти все такие проекты — когда человек приходит в чистое поле и делает что-то на свои деньги, своими силами — прекрасны. И самое важное, что мы создаем с нуля, — дети. Так вот, тут строят не лагерь, а новое поколение детей, которые не боятся работы и разнообразия.
Здесь главная задача — чтобы дети всегда были разные. В советском лагере в отряде собирались дети одного возраста, часто — с одного предприятия родителей, и лагеря были заточены под какую-то одну специальность, например спорт или общественную работу. В «Селе» в отрядах дети разных возрастов, что усложняет их внутреннюю ответственность и внутренние связи, и так гораздо эффективнее. Это история не про монопрограмму, а про гармоничного, разностороннего, но сильно загруженного ребенка — это единственный, на мой взгляд, способ получить человека, которому «не все равно».
Безусловно, потом эти дети будут менять пространство вокруг — для того чтобы изменить реальность, мы сначала ведь от нее обособляемся. Я видел огромное количество подобных примеров в разных областях, когда люди сначала собирались для того, чтобы закрыться, отделиться от окружающего их бюрократического и не работающего бардака, строили закрытые поселки без заборов внутри, а через некоторое время вокруг этих поселков неожиданно становилось чище, появлялись другие объекты. Сначала в радиусе одного километра, потом в радиусе пяти. Потому что хорошая модель требует хорошего окружения, и она готова вкладывать в это силы.
Только через одно «Село» в идеале в год должны проходить десятки тысяч детей. Детей, чья активность в разы превосходит активность окружающих. Когда они возвращаются в школу и приносят туда новые практики — не стандартные игры, которым их научили в «Артеке», а именно практики, способы думать, они заражают этим весь класс. Не надо считать, что с изменением поколения справится один проект, даже такой большой, как «Страна детей». Но каждый отвечает за свое, и таких проектов должно быть много.
Устройство детского лагеря «Село»
О ленинградских лагерях и преемственности
Я вырос в детском ведомственном лагере, который был не очень похож на пионерский по ритуалам, он работал и летом, и зимой. Я до сих пор дружу с большим количеством людей, с которыми там познакомился. В нашем лагере выросли Борис Гребенщиков, Максим Леонидов, Егор Дружинин — стечение обстоятельств, родители, повезло. Но повезло не только лагерю, это работает и в обратную сторону: они были обычными детьми, но благодаря созданным условиям из них вдруг выросли Борис Гребенщиков и Максим Леонидов. На самом деле дети не создают среду, хотя ее невозможно создать без их участия. И вырастают они кем-то, только если в них что-то вовремя вложить.
Лагеря — не только инновационная история, это, конечно, еще и история про сохранение культурного кода, потому что он сохраняется, если его передавать именно детям. Лагеря, в которые ездили мы с Филиппом Бахтиным, сохранили КВН в то время, когда его не показывали по телевидению. Именно через детские сообщества, в том числе лагеря, передаются песни, городской фольклор. Хотите, чтобы дети понимали вас лучше? Не держите их дома, а отправьте в правильный лагерь. В «Селе» преемственность будет обеспечиваться еще и потому, что лагерь не летний, а круглогодичный. Благодаря этому общение получается продолженным: у детей есть возможность не только сверяться раз в год, но и расти вместе со своими любимыми вожатыми.
Как и всякое начинание — кому-то оно не подойдет. За три года «Камчатки» (лагеря, из которого выросло «Село» — прим. «Ленты.ру») моя дочь — единственная, кто уехал оттуда раньше, до конца смены. Это показательная история: «Камчатка» произвела на меня значительно большее впечатление, чем на моего ребенка. Но «Камчатка» оказалась экстремальной задачей для неподготовленных. По сути это поход продолжительностью две недели: палатка, постоянный дождь. Но остальные двести человек смену выдержали. Тем более что все происходящее в лагере моей дочери было интересно. Если бы она была тогда постарше или жила не в палатке, думаю, все было бы хорошо. «Село» — как раз не просто методология «Камчатки», но и высокий уровень удобства и качества. Для меня, как для отца принцессы на горошине, это ужасно соблазнительно.
О бегстве в Финляндию
